Название: На Изнанке
Автор: kak2z
Бета: Altra Realta
Размер: мини, 2777
Пейринг/Персонажи: Луна, Джинни
Категория: джен
Жанр: Hurt/comfort, общий
Рейтинг: G
Предупреждения: AU, ООС, кроссовер с книгой «Дом, в котором…»
Краткое содержание: Луна видит нечто необычное, знакомится с рыжими и ищет ответы
Размещение: запрещено без разрешения автора
Луна помнит, что почувствовала, когда увидела громадину замка в самый первый раз, сидя в лодке. Ощутила, как будто кто-то большой и несомненно древний смотрит на неё долгим оценивающим взглядом. А потом по всему телу разлилось тепло — после долгой разлуки она, кажется, по-настоящему вернулась домой.
Спустя неделю Луна уже знала все ближайшие к своей башне потайные ходы и ниши, понимала, с каким интервалом поворачиваются лестницы, и сколько нужно подождать, чтобы попасть именно туда, куда было необходимо. Она бродила подолгу одна, задумчиво рассматривая портреты и иногда заглядывая в классы.
Луна ни с кем особенно не смогла подружиться. На неё смотрели только издалека, перешептывались, тихо смеялись, но её это не сильно заботило — она привыкла быть одна. Да и как можно было грустить, когда у неё уже был настоящий друг, готовый подарить ей любые тайны, какие придутся по душе?
Замок делился своими знаниями, и Луна изо всех сил старалась запоминать. Она чувствовала его древнюю магию и его нужды. Он дышал ей в спину и незримо охранял от излишнего внимания. Она проветривала старые помещения и искала волшебных зверей. Он часто прятал её вещи, но взамен открывал многие двери. Не такая уж большая плата, на её взгляд.
***
Луна иногда ходит во сне, просыпаясь в месте, куда, кажется, просто невозможно добраться. Однажды очнувшись на площадке у лестницы в Астрономическую башню, она почувствовала, что её что-то звало, буквально тянуло вперёд. Неясный шёпот, какая-то незримая мелодия переливалась вдали и одновременно совсем близко — стоило только сделать шаг. Она манила, притягивала к себе. Ни минуты не раздумывая, Луна шагнула в проход за пыльным гобеленом с портретом какого-то почтенного старца и — пропала.
Так она впервые познакомилась с Изнанкой. Луна знает — добраться до неё можно, только умея Видеть и Ощущать, и совсем не многим посчастливилось попасть туда. Среди ребят есть те, что приходят к ней сами. Таких мало, они неторопливы в суждениях, наблюдательны и обладают огромным потенциалом. Порой кажется, что они слабы магически, но это не так. Просто их талант простирается совсем в иной области магии. Есть, правда, и такие, кого она принимает лишь на своих условиях. Такие почти беспомощны на её территории и не могут выдвигать условий, но всё же они во много раз сильнее тех, кому никогда не суждено там оказаться. И все, кто хотя бы раз побывал на Изнанке, изо всех сил стремятся попасть туда снова.
Поэтому старшие варят зелья, что-то случайно взрывая в пустых классах, экспериментируют с ментальной магией и бегают в Запретный Лес за травами, лишь бы только увидеть Её ещё раз. Она манит и притягивает гибкие неокрепшие души.
Луна видит это — очень просто наблюдать, когда никто тебя не замечает. Да и кто из них, кроме, может быть, старост, обращает внимание на младших, если они не надоедают и не лезут во взрослые дела?
Луна изо всех сил старается слушать и запоминать. Забирается с ногами на угловой диван в гостиной, скрывается за разворотом Придиры, так что видны только старые кеды, и слушает тихие странные песни магглорожденных старшекурсников у камина под убаюкивающее бормотание гитары, как они называли этот странный инструмент. Видит, как, отгородившись заглушающими заклинаниями, за большим диваном мальчишка делает пометки на какой-то карте цветными чернилами, а доделав, скрывает написанное неизвестными чарами, скатывает пергамент и уносит эти секреты с собой в спальню, чтобы на следующий день поставить ещё один синий крест на карте, сидеть, просчитывать расстояние между двумя точками и что-то долго бормотать себе под нос, забыв наложить заглушку. Иногда, проходя по коридорам, она видит странные надписи на портретах. Может быть, в углу, еле различимо, но Луна знает — если надписей там быть не должно, но они есть, это что-то означает. Она понимает, совершенно точно понимает и чувствует, что она не одна Видящая в замке. Но о таком обычно не говорят вслух.
***
Через два месяца Луна может пройти по потайным ходам до всех кабинетов, где у нее занятия. Такой способ она находит куда более удобным — можно было помечтать и никогда не спешить на уроки — путь по движущимся лестницам и длинным коридорам занимает гораздо больше времени. Однажды вечером она сталкивается с какими-то смешными рыжими мальчишками, совершенно одинаковыми на первый взгляд. Они приглашают её в заброшенный класс, сажают на парту, угощая шоколадными конфетами, а потом долго-долго расспрашивают, как ей живётся в замке, что она любит и как ей удалось найти некоторые потайные ходы. Они размахивают руками, смеются, дополняют друг за другом реплики и создают какое-то невероятное оживление вокруг себя. Луна не любит шум и больше предпочитает молчать, но рядом с ними она чувствует себя отчего-то очень уютно. Она рассказывает про свой дом, про рисунки, про мозгошмыгов и нарглов, она улыбается беззаботно и не решается расспрашивать про карту, которую они мельком упоминают в разговоре о потайных ходах. Мальчишки кривляются и восхваляют себя, они одинаковые на лица, но совершенно разные по своей сути — если бы Луна знала их имена, она без труда смогла бы различить, кто есть кто, но они не представляются, а она не хочет спрашивать. В тот раз они провожают её до Большого Зала, а потом убегают, смеясь и обещая когда-нибудь поболтать ещё.
На трансфигурации с Гриффиндором на следующий день она невольно разглядывает сидящую впереди маленькую рыжую однокурсницу, понимая, что это были Уизли — ни у кого больше в Хогвартсе не найти такого невероятно огненного вихря на голове.
***
В этот раз Луна просыпается где-то на подходах к незнакомой башне. От едва слышимой тревожной мелодии становится не по себе, но Луна позволяет ей себя увлечь. Камни прорастают жухлой травой, а из-за поворота шуршит зноем и дорожной пылью Она. Луна ещё никогда не видела яркую, купающуюся в магии Изнанку Хогвартса такой нелепой, такой жаркой, такой безжизненной. Будто что-то тянет из неё жизненные силы. Луна качает головой и идёт дальше. С каждым шагом её ночная сорочка становится темнее, рвется на спине, которая чешется немного от привычного тяжёлого ощущения — за спиной будто вырастают и покрываются перьями крылья, — она чувствует каждое движение воздуха, видит потоки ветра и осязает музыку. Здесь она действительно в своей стихии, здесь она чувствует себя способной совершить, пожалуй, что угодно.
Пыльная тропинка среди спаленного зноем поля — раньше, быть может, здесь росли маки, а может, рапс, Луна плохо разбирается в магловской травологии — внезапно обрывается. Ноги её все грязные от пыли, на платье-сорочку налипли улиточные домики и репей, но все её внимание занимает он, маленький пульсирующий сгусток энергии. От него веет таким отчаянием, одиночеством и невероятным холодом, даже на этом палящем солнце, что Луне вдруг хочется его утешить, согреть, сделать хоть что-то, чтобы помочь. Но стоит ей протянуть руку, чтобы дотронуться и забрать, и её отталкивает потоком ветра — Изнанка умеет по-своему предупреждать об опасности. Сквозь завихрения черноты, что излучает сгусток, проступают очертания смутно знакомой девочки, чем-то напоминавшей лису — лисёнка даже, нестерпимо рыжего, будто порожденного огнём, — но видение исчезает так же быстро, как появляется. Тёмный шарик приковывает внимание, завораживает. Луна мотает головой, отгоняя наваждение, и тихо обещает себе разобраться. Какая-то мысль крутится в голове, но никак не получается догнать её, да и нужно уже возвращаться. Профессор Локхарт очень не любит, когда засыпают на его предмете, и следует потратить оставшееся время правильно. Она вернётся, когда поймёт, как стоит поступить.
***
Смешные мальчишки Уизли ещё не раз подстерегут её в коридорах, с хохотом затаскивая в очередную никем не используемую комнату. Они рассказывают небылицы и рисуют для неё кривых драконов на обрывках пергамента. Она гадает для них на картах и по книге Судеб, предсказывая удачу следующей из безумных задумок.
Они как-то просят вроде бы в шутку погадать на судьбу Джинни Она болеет уже который месяц. Луна вздыхает про себя и выполняет просьбу — беспокоятся, как же иначе, они ведь семья. Только в этот раз она ничего не может увидеть. Каждый из раскладов слишком туманный, кроме одного. Девятка пик: опасность, болезнь, несчастье. Она ничего говорит мальчишкам, но они, кажется, чувствуют и понимают, даже стихают ненадолго. Луна убирает карты в сумку и долго смотрит в окно.
Мальчишки хотят подбодрить ее, показывают фокусы и рассказывают о новой коллекции фейерверков в своем любимом магазинчике, она улыбается и размышляет вслух, что она хотела бы нарисовать на потолке в спальне у себя дома. Потом вместе бегут на ужин. У дверей Большого зала близнецы подмигивают ей как-то синхронно и несутся со всех ног к своему столу, падают на гриффиндорскую скамейку, шумно здороваясь со всеми и что-то начиная рассказывать на два голоса. Луна мечтательно улыбается и проходит к своему месту, краем глаза наблюдая за соседним столом. Один из близнецов легко взлохмачивает волосы Джинни, измождённой и болезненной . Она выглядит бесконечно уставшей, а к груди бережно — дрожащей рукой — прижимает черную тетрадку. Луна ахает еле слышно. Паззл сложился.
***
Босые ноги шлепают по каменным коридорам. Медленные шаги гулко раздаются в тишине. Лёгкая тень пляшет в отблесках факелов. Камни неуютно холодят ноги, но Луна не обращает на это внимания. Её занимает совсем не это. Останавливается на повороте нерешительно, будто принюхиваясь, и, застыв на секунду, ныряет в незаметный проход за портретной рамой. На периферии сознания звучит тонкая мелодия, и сейчас ей важно не упустить её, не потерять из виду, иначе вечер пойдёт насмарку.
В подернутой предрассветной дымкой кроваво-бордовой спальне спят почти все. Слышно лишь неровное дыхание и едва различимый скрип пера. Девочка сидит на кровати. До конца эссе остаётся всего два дюйма, но дело не идёт, думается совсем не о трансфигурации. Проскальзывает мысль, что надо бы поделиться с кем-то своими догадками, но она тут же отбрасывает её — да кто поверит? — только в очередной раз потреплют снисходительно по голове и спишут все на испуг. На этот липкий, удушающий страх от непонятно откуда взявшихся пустот в голове, от напряжения, от почти осадного положения, от того, что даже — особенно! — новый друг почему-то спрашивает больше о герое, чем на самом деле интересуется ей. Она понимает это, какие бы он красивые ответы ни писал. Да и силы почему-то тратятся очень быстро, когда она общается с Томом. Нет, кажется, она уже начинает понемногу понимать... Клонит в сон, но эссе надо дописать: профессор МакГонагалл строга со всеми, а ей совсем не хочется нарваться на гневную отповедь декана.
Вынырнув из прохода, она замирает, прячась за волосами, будто превращаясь в каменную статую, одну из многих в этом коридоре. Выжидает ещё пару минут, прежде чем стихнут едва слышные шаги вдалеке, и продолжает свой путь. Луна не крадется, зачем. Профессора уже прошли, а от кошки Филча тоже можно спрятаться, она убеждалась в этом не раз. Гуляющий по замку сквозняк холодит ноги, но она не обращает на это внимания. Потерянные кеды наверняка висят где-то, спрятанные смеющимся замком, но сейчас она обойдётся без них. Вот лестница, поворот, ещё один пыльный проход, ещё лестница. Она не спеша продвигается вперед.
Кто-то из соседок заворочался на кровати, и она быстро убирает все на тумбочку и затихает, притворяясь спящей. «Нет, нельзя спать, ещё столько нужно обдумать. Стоит куда-то деть дневник и его обитателя. Сжечь его не получилось, он ведь даже не опалился в прошлый раз. Профессора же увидят только пустую тетрадь и даже слушать не станут, только баллы снимут за то, что занимается ерундой. Лучше выбросить. Чтобы точно не попал не в те руки. В том-самом-месте оставить, туда уж точно никто не зайдёт. Наверное, так и сделаю».
Клякса безнадёжно расплывается по записям и впитывается в бумагу. Забывшись тревожным сном, она уже не видит этого.
Она проходит в гостиную — замок пропускает её, — даже не разбудив портрет. Тут совсем нет ветра, а мелодия слышится все отчётливее. Она легко поднимается по лестнице, на мгновение замирает перед входом в спальню первокурсниц.
У одной из кроватей шуршит осенняя листва, а на стене виднеется светящийся мох. Ступая осторожно, чтобы никого не разбудить и не спугнуть Её, она подходит к кровати, проводит рукой по волосам, разгорающимся костром на подушке, и закрывает глаза, прислушиваясь. Босые ступни чувствуют колкость трав и липкие кляксы луж с головастиками. Сквозь камни стен, шепча листвой, прорастает Запретный Лес.
Она шагает вперёд, ступив на тропу, вырастающую из стены. Идёт, обратившись в слух. Тревожная мелодия снова звучит на краю подсознания, ближе и отчётливее.
Тропинка петляет под ногами, а деревья над головой переплетаются ветвями, закрывая небо. Луна идёт всё быстрее и быстрее, не оглядываясь, перепрыгивая через корни и колючие кусты. Ей хочется как можно скорее добраться до источника звука. Лес желает играть, он затуманивает сознание, даёт ей крылья и вспугивает стаю ворон с деревьев, думая, что она полетит за ними, что поиграет ещё. Луна переходит на бег. Мелодия приобретает знакомое звучание. В последний раз вильнув, тропа выпускает её из леса на безмолвный, сожжённый солнцем луг. Она видит лису — ту же нестерпимо рыжую, девочку-Лису, увлекаемую куда-то почти незримым отростком чернильной тьмы.
— Не ходи, — в полной тишине всегда тихий голос Луны звонко разносится над полем. Лиса замирает на мгновение и нервно оглядывается. Кончик пушистого хвоста подрагивает от напряжения. Отросток-поводок тянет её вперёд, и она делает ещё шаг.
— Не ходи, — повторяет Луна, подходя ближе и протягивая руку. Тьма обвивает ноги Лисы, не давая ей пошевелиться. Дыхание сбивается.
— Останься, — Луна старается говорить так же, как говорит всегда, тихо и спокойно, чуть удивлённым тоном. Главное не вспугнуть. Главное, чтобы девочка узнала её даже сквозь пелену того, что считает сном. — Ты выглядишь усталой.
— Я знаю, что тревожит тебя. — Мелодия на периферии сознания сменяется неприятным шипением, будто кто-то подключился к пустой радиоволне.
— Я помогу тебе, — говорит Луна и верит: её слова доходят до цели. — Он не может контролировать тебя до конца.
— Мы справимся с ним. — Туманные путы, держащие Лису под коленями, начинают рассеиваться. Луна говорит: — Доверься мне.
Тьма отступает на мгновение, и девочка падает, обессиленная. Луна подхватывает её, но не может удержать. Аккуратно уложив на землю, она садится рядом, кладет её голову себе на колени. Перебирает огненно-рыжие волосы — кажется, дотронешься и сгоришь, — медленно и осторожно.
— Не засыпай, — Луна говорит тихо, почти шепчет. — Когда я ещё смогу тебя найти здесь.
— Ч-что?.. Где это я? — голос Лисы дрожит. Она чувствует себя, кажется, бесконечно уставшей. И ещё более разбитой, чем все эти дни. Вопросов становится только больше. — Как я здесь оказалась? Кто ты?
— Моё имя Луна. Мы с одного курса, я из Рэйвенкло. Запомни это место, ты ещё попадешь сюда не раз, я знаю. Ты можешь называть его, как тебе больше нравится, но это не сон. Чувствуешь?
— Луна? — она жмурится от яркого света, напрягается, но не никак может вспомнить. — Я тебя не знаю... Я Джинни. А где Том?
— Том?
— А. Он опять оставил меня в непонятном месте. Мне надо идти. Надо вернуться в спальню, пока девчонки не проснулись! — Она хочет встать, но голова налита свинцом, а тело ватное и не слушается. Со вздохом она падает обратно .
— Лежи. Нужно восстановить силы. Только не засыпай.
Луна кладет прохладную ладошку ей на лоб и думает. Хочется успокоить Джинни, хочется, чтобы она поверила. Чтобы больше не пыталась сбежать. И Луна рассказывает. Про себя и своего лучшего друга. Про то, что она любит рисовать и смотреть на звёзды. Про то, что у неё совсем не выходят зелья, и она больше любит чары. Про Изнанку и нарглов. Про то, что почти умеет по-настоящему гадать. Про то, что братья Джинни смешные, у них много мозгошмыгов в голове, но они все же очень волнуются за здоровье сестрички. Про своё недавнее открытие: про тёмную сущность, которую видела в тот раз и которая сегодня куда-то хотела увести Джинни. Про то, что эта тьма поглощает тепло переполненной волшебством Этой стороны. Про то, что на Изнанке всё видится таким, какое есть на самом деле: здесь Джинни почти лиса, а сама Луна почти птица, а этот Том, кажется, — та странная вязкая дымка, холодная и навевающая ужас. И он тянет силы из Джинни, желая выпить её, как выпивает энергию и жизнь из всего, что находится рядом. А Луна хочет защитить, помочь, поддержать — хочет избавиться от того, что мешает жить её новой знакомой. Быть может, просто потому, что Луна не привыкла бросать слабых в беде.
Джинни слушает удивлённо, но, кажется, верит. Хочет сначала возразить, встать, уйти — она не привыкла доверять людям сразу, — но остаётся лежать, не в силах подняться , да и желание такое пропадает быстро, голос Луны, тонкий и мелодичный, успокаивает и дарит надежду. На то, что она сможет открыться хоть кому-то. И может быть, перестанет быть совсем одна.
***
— Ну что, готова?
— А-ага, — Джинни кивает неуверенно, достает из сумки дневник и ежится. — Думаешь, это хорошая идея?
— Почему бы и нет. Не хуже многих, — произносит Луна задумчиво. — Давай вместе?
Слова льются мелодично и тихо, и Джинни успокаивается немного. Вздыхает и с облегчением вцепляется в протянутую узкую ладонь.
— Давай. — Она размахивается и кидает книжку в трубу, так кстати торчащую в стене неработающего женского туалета. — Надеюсь, его смоет куда-нибудь в океан, где его никто никогда не найдёт. Или его сожрет Гигантский Кальмар.
— Надеюсь, — Луна улыбается беззаботно и не отпускает её руку. — Пойдём?
Они убегают, постаравшись, чтобы их никто не увидел рядом с этим местом. Запыхавшись, останавливаются отдышаться посреди одного из пустынных коридоров замка и смотрят друг на друга сумасшедшими блестящими глазами и смеются. Луне вдруг кажется, что сам замок смеётся вместе с ними, поскрипывая дверьми классов, проходясь сквозняком по ногам, задевая подолы их мантий. Это кажется ей до того правильным и ярким, что хочется улыбаться и танцевать. Джинни смотрит на неё с каким-то восторгом, а потом обнимает крепко и шепчет что-то на ухо, а Луна теряется поначалу, но обнимает в ответ. Сильно-сильно.
— Друзья? — спрашивает Джинни чуть неуверенно, неловко краснеет, но расцветает улыбкой, услышав тихое:
— Конечно!
Название: Крестный
Автор: kak2z
Бета: midrifmonster, Элацио
Размер: мини, 1006 слов
Пейринг/Персонажи: Северус Снейп, Гарри Поттер, семья Уизли фоном, спойлерСеверус Снейп/Гарри Поттер
Категория: джен, спойлерслэш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: по мотивам заявки с внутрикомандного феста: читатьБоггарт Снейпа — плачущий младенец. Он панически боится детей, особенно тех, с которых нельзя снять баллы. Чета Поттеров приглашает его стать крестным Альбусу Северусу, и Снейпу приходится держать на руках живого человеческого ребенка. Снейп пытается держать лицо.
Предупреждения: ООС религиозных традиций
Размещение: запрещено без разрешения автора
Идиот. Поттер. Только он мог придумать такой фарс.
Мысли в голове роились — очень непривычное чувство, — переплетались, но все снова и снова указывало на одну лишь причину помешательства. Поттер.
Мало ему было геройствований, восстановления вселенской справедливости, этого абсурдного чествования героев войны и обеления некоторых бывших Пожирателей, так он еще придумал назвать своего второго ребенка в честь мертвого козла Альбуса и своего старого брюзгливого ненавистного профессора. Да еще и просил стать крестным по этому дурацкому маггловскому обычаю. Немыслимо.
— Вы же придете, профессор? — спрашивал Поттер, глаза его смеялись, но лицо оставалось совершенно серьёзным. Было непонятно, издевался он или действительно желал этого. — Это очень много значит для меня.
— Вы же понимаете, Поттер, что это глупо? От меня вы не получите ни гарантий защиты, ни каких-то поблажек для вашего отпрыска. Вы точно не хотите поискать более, кхм, подходящего человека? — голос Снейпа, казалось, был способен заморозить все живое вокруг, но явно не мог сломить уверенности Поттера.
— Конечно.
И ушел, не попрощавшись. Оставил на столике портключ и записку со временем и подписью: «Форма одежды — парадная. Надеюсь, вас это не затруднит, сэр».
Идиот.
***
Никто не мог обвинить Северуса Снейпа в том, что он слишком любил детей. Скорее в обратном: он язвил, незаслуженно снимал баллы, ненавидел всех, кроме, быть может, своих слизеринцев, заставлял драить котлы и потрошить флоббер-червей. Да как вообще такой человек мог стать учителем? У Снейпа был тот же вопрос. Каждое утро он проклинал день, когда ввязался в эту авантюру, в этот круговорот событий без начала и конца.
Но никто никогда не смог бы предположить, что Снейп не просто ненавидел детей. Он их боялся: до дрожи в коленях, до помутнения рассудка, до ослепляющей боли где-то внутри. Особенно тех, с кого не снимешь баллы за откровенную тупость и взрыв очередного котла. Его самым большим страхом были младенцы. Плачущие безостановочно и не дающие уснуть, они успокаивались, только если понять, что их беспокоило, а ему это казалось почти невозможным. Даже хрупкие и беззащитно спящие, они пугали его: кажется, разобьешь вдребезги при одном неловком движении. Вечно измазанные кашей, грязные, с липкими пальцами и текущими слюнями. И вместе со всем это безумная, безумная ответственность. Он не понимал, как можно справиться с таким грузом проблем и обязанностей. Его пробивала дрожь лишь от одной подобной мысли. Снейп помнил, как не мог «Ридикулусом» избавиться от боггарта, который завелся в пыльном шкафу его кабинета: он просто не знал, как представить плачущего ребенка забавным, а паника давила тисками, душила, не давала сосредоточиться. Он тогда признал свою полную несостоятельность, испепелил шкаф вместе с боггартом и залил панику огневиски. Но Снейп никогда не давал никому повода для подозрений. А теперь, похоже, пришло время встретиться со своми страхами.
Снейп стоял в церкви и одергивал неудобный галстук. Церковка была маленькой и невзрачной — кажется, Поттер тоже устал от постоянных вспышек колдокамер и вездесущих журналистов и пытался спрятать хотя бы часть личной жизни в этой глуши. Что ж, похвально. Хоть что-то он понял. Гостей было немного, но мало кто из них был рад его видеть. Особенно Уизли — Снейп чувствовал на себе их неприязненные взгляды, которые могли прожечь его парадную мантию насквозь. Он игнорировал их — это было явно не худшее, что должно было случиться с ним за день.
Снейп слушал священника вполуха. Стараясь не думать о том, что ему предстоит, он с непроницаемым лицом произносил клятвы и наблюдал за тем, что происходило перед ним. Маленький мальчишка, один в один Поттер, такой же лохматый, разве что без дурацких очков, цеплялся за ногу Джиневры Уизли — точнее, Поттер, конечно. Младенец у неё на руках вёл себя тихо всю церемонию, даже улыбался беззубо. Живот скрутило болью, но Снейп только скривился и сильнее сжал губы. Он не должен был опозориться перед этими людьми. Это было делом принципа.
Момент, когда было необходимо взять крестника на руки, Снейп почти пропустил, потому что задумался, хватит ли четырех унций толченого корня асфоделя для нового экспериментального зелья, или стоит попробовать добавить четыре с четвертью. Мысли о приятном помогали держать лицо и контролировать ситуацию. Ну или почти контролировать.
Он на негнущихся ногах прошел вперед, встал рядом с Поттерами и зажег белую свечу. Нужно было что-то сказать, кажется, напутствие, обещание следить и оберегать, чтобы завершить церемонию, но он не мог. Ему передали ребенка, и он держал его неловко и явно неправильно, а малыш все улыбался и тянул к нему ручки. В горле мгновенно пересохло, колени подкашивались. Паника накатывала волнами. Снейп через силу хрипло выдавил из себя клятвы и сразу же вернул младенца матери. Сверкнув глазами в сторону главы семейства, Снейп прошипел так, чтобы больше никто не услышал: «Вы этого добивались, Поттер? Прекрасно!». Резко развернувшись, Снейп занял свое место. За спиной раздались неуверенные шепотки, и он повернул голову на звук, мечтая лично утопить в котле каждого, кто будет достаточно смел и остроумен, чтобы прокомментировать этот момент.
Северус Снейп аппарировал домой, едва дождавшись окончания церемонии. Паника пополам с ненавистью накрыла новой волной, он рухнул в кресло и сильно ударился о подлокотник.
***
И проснулся, шипя от боли в руке. Снейп неуверенно отогнал остатки сна, и в голове медленно начало проясняться. Он смутно помнил, как вчера неудачно споткнулся о кота, когда нес в лабораторию свой подарок, новый котёл, — он не доверял магии в таких вопросах. А потом, кажется, Поттер поил его «Костеростом» и фиксировал руку, чтобы не тревожить предплечье. И потом он неприкаянно ворочался полночи, прежде чем липкий противный сон наконец сморил его. Действительно.
В комнате царил уютный полумрак. Несколько солнечных лучей пробивались через тяжёлые шторы. Снейп из-под ресниц посмотрел, как заворочался под боком Поттер, и провел здоровой рукой по непослушным волосам, успокаивая. Тот затих и пододвинулся ближе. Снейп только усмехнулся.
Какой старый кошмар. Кажется, подобные страхи действительно преследовали его, но с тех пор минуло три десятка лет. Он прошел войну, смерти и предательства, перенес кому и долгое восстановление. Тогда Поттер от скуки таскался к нему в палату в Мунго, не зная, что делать со своей жизнью. Спустя столько лет они вместе нашли свой путь. Снейп закрыл глаза и зарылся носом в его волосы.
«Поттер. Надеюсь, у тебя хватит ума не сбегать, чтобы жениться на всех Уизли разом, — подумал он прежде, чем вновь уснуть. В их единственный общий выходной даже вечно голодный кот не мог помешать им проспать до обеда. — И тем более не называть ребенка Альбус Северус».
Название: Красная пандемия
Переводчик: kak2z
Бета: greenmusik, Finfleur
Оригинал: Red Pandemic by Funkspiel, (разрешение на перевод получено)
Размер: драббл (544 слова в оригинале)
Пейринг/Персонажи: Ньют Скамандер, Тина Голдштейн, Персиваль Грейвз
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Предупреждения: AU
Краткое содержание: Ньют обнаруживает немагическое животное, в панике мечущееся по коридорам Вулворт-билдинг. Но то, что по МАКУСА бегает красная панда, — далеко не самая неожиданная новость за этот день.
Размещение: запрещено без разрешения переводчика и автора.
Читать:
Делая то, что должен, Ньют чувствовал себя ужасно, но бедный малыш был так напуган, что непременно поранился бы, если бы Ньют не предпринял хоть что-нибудь.
Когда Ньют прибыл в МАКУСА, там царила суматоха. Авроры и служащие в панике разбегались в разные стороны, испуганно вытаращив глаза, и, судя по выражениям их лиц, магоозолог подумал было, что сбежал Гриндельвальд, но замер, увидев маленький комок шерсти, передвигающийся скачками — слишком большими и шумными для такого маленького тела... и целую толпу встревоженных авроров, преследовавших его.
Это было маггловское существо; немагическое, но тем не менее диковинное. Большие лапы, маленькое пухлое тельце, покрытое красно-коричневым мехом с черными полосками, и большой пушистый хвост. Черные глазки зверя были круглыми от испуга, и он беспокойно пищал и верещал, мчась по коридору. Вот он резко свернул за угол, и пара авроров врезалась в стену, а еще двое столкнулись друг с другом и упали.
— Ньют! — окликнула его Тина, заворачивая за угол и указывая на бегущую в его сторону красную панду. — Лови его!
Стоило Ньюту сделать шаг вперед, как существо забавно притормозило, развернулось в сторону другого коридора и пустилось наутёк. Он услышал, как вы ругалась Тина, но не мог сосредоточиться ни на чем, кроме выражения ужаса в глазах бедного животного. Не раздумывая, он вытащил из кармана небольшой пистолет, прицелился — рука не дрогнула, несмотря на присущую ему неуклюжесть, — и выстрелил.
Маленькое существо дальше по коридору взвизгнуло и свернулось в маленький пухлый шарик, уставившись на дротик, торчащий из его пятой точки. Да так и обмякло в этой довольно глупой позе.
— Ньют! — возмущенно воскликнула подоспевшая Тина. — Ты подстрелил его!
Он не сразу ответил, поспешив подхватить на руки маленький дрожащий комок. Дрожащий даже сейчас, когда успокоительное начало действовать. Легкое — оно не должно было полностью отключить малыша, — но достаточно эффективное, чтобы немного усмирить его. Зверек яростно моргал, будто борясь с блаженным усыпляющим дурманом, но дремота сделала его медлительным и спокойным. Он свернулся клубочком у Ньюта на руках, мягко сопя ему в шею, прежде чем наконец уложить ему на плечо свою пушистую морду и вздохнуть. Ньют чувствовал, как медленно успокаивается под ладонью его сердцебиение.
— Ш-ш-ш, тихо, — пробормотал Ньют. — Мамочка здесь.
— Ньют! — наконец догнала его Тина. Но увидев, что существо успокоилось, тоже вздохнула с облегчением. — Что ты...?
— Легкое успокоительное, — ответил Ньют. — Мне не впервые приходится усмирять испуганное животное. Удирая, они скорее повредят себе, чем что-либо разнесут, так что это самый простой выход. Но как он попал сюда? Это ведь маггловское животное.
Тина кивнула, переводя дыхание, а затем откинула назад волосы и театральным жестом указала на зверька:
— Ньют Скамандер, познакомься с настоящим Персивалем Грейвзом, — измученно выдохнула она. — Мы наконец нашли его.
Ньют тяжело сглотнул, когда на него обрушился весь смысл этих слов.
О боже, он усыпил настоящего Главу Департамента магической безопасности.
— Надеюсь, он... отнесется с пониманием?
Тина фыркнула.
— Полагаю, тебе предстоит это выяснить.
Грейвз у него на руках мило зевнул, что-то довольно проворчал и прижался сильнее.
Мерлиновы яйца, почему же Америка такая безумная? Просто полнейший хаос.